Тайна Котельнича разгадана

Идентифицировать таинственные котельнические конкреции оказалось немного труднее. Но после тщательного изучения самих трубок и их содержимого не осталось никаких сомнений в том, что это тоже остатки корней. Растения же, чьи корни мы нашли в Котельниче в виде трубок, относились либо к тем же видам, что и сухонские, либо к их ближайшим родственникам. Замечу, палеоботаники часто имеют дело с окаменелостями не всего растения, а отдельных его частей, которым и дают научное название. Корни, найденные в татарских отложениях бассейна Сухоны, были определены как Radicites sukhonensis, а остатки из Котельнича за сходство с сухонскими — R. aff. sukhonensis (aff. — сокращенное affinis — родственник; употребляется в том случае, когда точно определить вид не удается).

Как же образовались слои со столь своеобразными корнями, заключенными в мощные карбонатные “рубашки” и сохранившимися в прижизненном положении in situ, т.е. на месте произрастания растений? Чтобы ответить на этот вопрос, нужно вспомнить о климате.

В конце пермского периода климат почти по всей Земле был засушливым. Русская платформа принадлежала в то время к семиаридному поясу. Следы былой сухости видны повсюду: это и мощные красноцветы, которые могли образоваться только за счет своеобразного аридного литогенеза, и эоловые отложения, и палеотакыры (покрытые трещинами отложения высохших временных водоемов), и бессточные впадины с периодически пересыхающими озерами (такие водоемы называют плайевыми), которые заполнялись специфическими осадками — равнинным пролювием [3]. Аридность климата подтверждается также многими морфологическими признаками наземных растений, например шипами по краям листьев и длинными трихомами на поверхности эпидермы. Те и другие имеются и у нынешних растений из засушливых зон и помогают выжить в жарком и сухом климате.

Листья растения Acanthopteridium spinimarginalis (слева) и их микроструктура.

По краям листьев видны шипы — признак, характерный для растений засушливых зон.

В этих неблагоприятных условиях древние растения добывали воду так же, как современные представители растительности аридных и семиаридных областей Земли. Одни вегетировали только в периоды сезонных увлажнений, в основном — весной, успевая развить довольно густую приповерхностную сеть тонких корешков, которые эффективно поглощали воду, когда выпадали дожди. Такая жизненная стратегия свойственна современным эфемероидам (растениям с коротким вегетационным периодом), покрывающим пышным ковром пустыни и полупустыни в периоды сезонных дождей. То, что в татарское время существовала отчетливая сезонность, подтверждается и наличием годичных колец в древесинах, обнаруженных в верхнепермских отложениях, в том числе в Котельниче. В породах верхней перми довольно часто попадаются также остатки приповерхностных обильно ветвящихся корней. Встречаются они и в котельническом разрезе, как правило — в более песчанистых прослойках глинистой толщи. “Приверженцами” такой стратегии, очевидно, были татарские птеридофиты — в основном хвощи и папоротники, а также некоторые птеридоспермы, т.е. наиболее примитивные голосеменные растения.

Жизнь других наземных растений татарского времени в меньшей мере зависела от атмосферных осадков. Даже в экстремально засушливые сезоны живительная влага поглощалась из глубин почвы длинными вертикальными корнями (такие растения в научной литературе называют фреатофитами), подобно тому, как добывают воду нынешние обитатели аридных областей, к примеру саксаул, высасывающий грунтовую воду 10—11-метровыми корнями. К этой группе ископаемых растений относятся те, которые имели корни типа R. sukhonensis, довольно часто встречающиеся в татарских отложениях обширной территории Русской платформы — от бассейна Камы и Волги до Архангельской обл. Корни, найденные в известковистых прослоях нижней части толщи верхнепермских пород в Котельниче, принадлежат тому же типу.