Повышение скорости фиксации атомно-молекулярных трансформаций позволит быстрее создавать новые лекарства. Сегодня речь идет о чтении одиночных цепей ДНК, для чего их пропускают сквозь поры.
Андроботы способны регенерировать даже нервные волокна. Преимущество новой технологии в том, что андроботы делаются из собственных клеток человека, это снимает опасность их отторжения иммунной системой.
Один такой случай произошел в 1905г. Пассажирское судно, плывшее в Индию протаранив китовую акулу длиной около 17м, в течение 15секунд тащило ее перед собой на форштевне. Как сообщали газеты того времени, пассажиры, мало знакомые с ихтиологией, решили присвоить чудовищу “научное” наименование Piscis Rudyardensis – “ Редьярдова рыба”, в честь присутствовавшего на борту известного английского писателя Редьярда Киплинга.
Северная китовая акула, или гигантская, акула меньше южной, ее рекордная длина 15м (насколько пока известно). Десяти метровая весит 4-7т. у нее тоже есть привычка “дремать” у поверхности воды, выставив из воды спиной плавник, иногда хвостовой и реже рыло. За это англичане называют ее “баскингом” (“греющейся на солнце”, “блаженствующей”). Эпитет “северная” заслужен ею за привязанность к сравнительно прохладным водам и умеренно теплым водам. К северу от тропиков Атлантики эти акулы заплывают до Гренландии, Исландии (иногда в Белое море). В Тихом океане до южной Аляски. Это, летние их визиты.
Зимой гигантские акулы уходят из этих мест, где паслись на оскудевших к осени “полях” планктона, но не на юг, по-видимому, в… мрачные глубины. Там акулы вовсе вроде бы нечем кормиться. У них наступает своего рода спячка. Ничего не едят, живут резервами жира, запасенного в печени. Жаберные тычинки цедилок за ненадобностью атрофируются. Лишь к следующей весне вновь нарастают. В дремотном оцепенение они едва колышут хвостами, на месяцы, погружаясь во тьму глубин и сновидений. Весной акулы пробуждаются, их исполинские тени медленно скользят все выше и выше к свету, где баскинги блаженствовали в летние дни.
Здесь, у поверхности, весной и свадьбы у них. Потом года 2, возможно, и дольше - беременность. И акулы опять, по-видимому, удаляются на глубины. Там совершается и деторождение. Яйца у них или, как их еще называют, икринки очень большие, скорлупа твердая, хитиновая, темно-коричневая, почти черная. Они некруглые, а четырехугольные и размером с подушку, на которой спят. Длина каждой икринки 63см, а ширина 40см. У каждой икринки по углам хвостики – длинные и прочные хитиновые тяжи. Ими икринки прикрепляются на морском дне и кораллам, камням, водорослям. Акула “снесет” 10-20 таких икринок, “привяжет” их к камням на морском дне и уплывет. Навсегда. Мать-акула никогда больше не вспомнит о них и не позаботится о своих маленьких акулятах. Полтора метра, надо полагать, в акуленке впервые увидевшем свет, впрочем, в стране мрака, где он родился, и света-то нет. Сколько лет жить ему и расти, чтобы сравниться с породившей его исполинской рыбой? Сколько планктона нужно нацедить из моря, чтобы набрать 4-7т? Этого пока не знает никто.
Акула цвета не различает; кроме того, она “туга на ухо”. Зато у нее очень тонкое обоняние и хорошо развита боковая линия, благодаря которой она улавливает мельчайшие колебания воды на расстоянии до 300м.
Китовая акула не пуглива и очень миролюбива. Аквалангисты не раз вплотную приближались к ней, прикасались к ее телу руками и даже пытались сесть верхом.
Однажды произошел такой случай. Немецкий ученый Ганс Хасс и его товарищи работали на научно-исследовательском судне, и вдруг около них появилась огромнейшая китовая акула. Ученые быстро надели акваланги и прыгнули в воду. Сначала они боялись подплывать близко к акуле, но акула вела себя мирно и совсем не обращала внимания на людей. Тогда они подплыли ближе, начали гладить ее, двое схватили ее за хвост. Акула разглядывала ученых и не делала попыток напасть на них. Тогда один из аквалангистов совсем осмелел: он сел верхом на акулу и, держась за плавник, поплыл. Это акуле уже не понравилось, но она не сбросила надоедливого седока и ничем не выразила своего неудовольствия, а стала медленно погружаться. Седоку ничего не оставалось делать, как покинуть свою огромную “лошадь”.